— Переписать закон, — сказал питерский авторитет.

— Правильно. Переписать несовершенный закон. На такой, который будет устраивать нас. И будет устраивать страну. Потому что будет регламентировать тот беспредел, который есть сегодня. Все равно есть, несмотря на их «хорошие» законы. Лучше честные законы. Чем не соответствующие действительности законы.

Вы спросите — как можно переписать закон? А я спрошу по-другому — где переписывается закон? Потому что «где» — это даже важнее, чем «как». Потому что, прежде чем ломать сейф, надо узнать, где он находится.

Где пишется закон?

Закон переписывается в Думе.

И тогда я спрошу — есть в Думе наши люди?

И отвечу — есть! Я отвечу — есть, даже если вы это будете отрицать, чтобы не светить свои связи в высоких домах.

Наши люди в Думе есть! Но почему, сидя в одном зале и питаясь в одном буфете, они не знают друг о друге? Почему они действуют врозь? В то время как коммуняки, жирики и прочие отстаивают свои интересы открыто?

Почему мы, имеющие большую силу на местах, чем они, прячемся за спинками кресел?

— Ты предлагаешь высунуться, чтобы потерять даже то немногое, что мы имеем?

— А кто сказал, что немногое? Кто подсчитывал наши с вами мандаты? Кто подсчитывал «наших» в каждой конкретной фракции?

Нас больше, чем нам кажется. Хотя бы потому больше, что нынешние депутаты не единожды обращались к нам за помощью. И являются нашими должниками. Невостребованными должниками, которых можно и пора заставить платить проценты.

Вы сомневаетесь? Тогда давайте прикинем вместе.

Их выборные кампании требовали денег. Больших денег. И живых денег, которые давали им в том числе и мы. В надежде на очень высокое покровительство. Или просто давали, потому что никогда еще на такое дело не давали и желали посмотреть, что из всего этого получится.

Или к вам не приходили ходоки с просьбами субсидировать их партии и их кандидатов?

— Было такое. Приходили.

— Те, кто прошел в Думу, опираясь на наши деньги, — наши первые должники.

— Первые, — согласились авторитеты.

— А теперь ответьте мне — или вы не знаете тех кандидатов и те партии с оборотной стороны? С той, где они, участвуя в общем бизнесе, зарабатывают бабки на свою политическую возню. Потому что без больших бабок власти не бывает. А больших бабок не бывает без посреднической деятельности, без продажи левой водки, без финансовых пирамид и невозвратных банковских ссуд. И этот свой бизнес они ведут на нашей территории. На нашей?

— На нашей.

— Это вторые наши должники! А скажите, разве не обращались к вам бизнесмены, поддерживающие политиков, за ссудами? За товаром? За девочками? За травкой? За охраной?

— И такое было…

— И вы, конечно, давали им все требуемое?

— Давали.

— Эти воспользовавшиеся вашими услугами бизнесмены и через них прикармливаемые ими политики — наши третьи должники! А разве не приходили к вам за помощью сами политики? За тем, чтобы найти угнанные автомашины? Наказать обчистивших их мелких беспределыциков? Вернуть отданные в долг деньги? Отмазать их детей от не понравившихся им компаний? Снять их детей со счетчиков? Разве не приходили?

— Приходили.

— И получали эту помощь?

— Получали…

— Это четвертые наши должники!

А разве вы не знаете о проживающих на ваших территориях политиках, которые берут и не возвращают деньги? Насилуют малолетних девочек? Сбивают в пьяном виде прохожих? Курят травку и глотают «колеса»? Разве вы не знаете, как живут эти политики?

— Знаем. Наслышаны.

— Знаете. И молчите. Хотя одним словом можете разрушить их политическую карьеру. Это молчание равно золоту. Проценты с которого пора выплачивать.

Вот вам и пятые должники!

Пятые, но не последние! Потому что есть еще шестые, седьмые, восьмые… десятые.

И все они, и первые, и десятые, не относятся к тем, кто работает на нас напрямую. Но все вместе они могут составить большинство. То большинство, которое принимает законы. И которое может переписать «их» закон на наш Закон!

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю вскрыть прикуп! Предлагаю раскрыть инкогнито наших людей в парламенте. Довольно каждому использовать своего. Пора всем использовать всех! Нельзя победить в драке, тыкая противника пальцами. Пальцы надо сжать в кулак!

И еще я предлагаю взыскать долги с тех депутатов, что не работают на нас, но хотя бы раз воспользовались нашими услугами.

И еще предлагаю купить или запугать тех немногих депутатов, которые не работают на нас, не кормились с нашей руки и имеют кристально чистую биографию. Если таковые найдутся.

И, не говоря им о наших целях и не говоря им друг о друге, заставить принять угодные нам законы. Пусть каждый из них думает, что продался только один он и что единственный его голос не может принести никакого ощутимого вреда, растворившись в сотнях других голосов. Но может принести лично ему пользу. Каждый депутат выполнит просьбу каждого из нас. Один депутат — одну просьбу. Но в конечном итоге направленные нами единицы составят множество. Составят большинство!

Только в этом случае мы сможем взять верх. Сможем забрать страну!

— Но парламент — не истина в последней инстанции. Есть еще власть на местах!

— Власть на местах — это НАША власть! Эту страну мы имеем УЖЕ давно. На тех самых местах имеем. Потому что экономикой и властью в провинции дирижируют «папы» районов, «папы» городов и «папы» областей. Реальные «папы». А не номинальные «папы», которые сидят на должностях. И которые по очень многим вопросам зависят от нас. Советуются с нами. И опираются на нас.

— Это тоже верно.

— Я предлагаю перестать оставаться в тени. Я предлагаю перейти к совмещению реальной и административной власти! Я предлагаю «папам» стать официальными главами городов и областей. Мне кажется, время пришло!

— Но есть еще правительство. Есть милиция и армия!

— Мы не сможем противодействовать армии, если они надумают противостоять нам. Мы не сможем остановить танки, даже если подчиним себе парламент.

— Танки сильнее Закона. Мы не сможем одолеть армию! Никто не сможет одолеть армию!

— Я смогу одолеть армию! — сказал Мозга. Все замолкли. Все замолкли как онемели! Мозга сошел с ума! Мозга просто сошел с ума! И поэтому все то что он говорил до того, все то, во что хотелось верить, теряло всякий смысл.

Мозга не отвечал за свои слова!

— Я. Смогу. Одолеть. Армию, — повторил, проговаривая каждое слово, Мозга. — Они не выведут танки. И не выведут солдат. Солдаты останутся в казармах.

— Но почему?

— Потому что я поставлю такое условие!

— Ты?!

— Я!

— Один?

— Один!

— И они выполнят твои условия?

— Выполнят!

— Ты уверен?

— Абсолютно!

— Ты бредишь. Мозга! Мы думали, что ты толкуешь дело, а ты просто сошел с ума…

— Я не сошел с ума. Я отвечаю за свои слова.

— Почему они не полезут с нами в драку? Почему они от нее устранятся, имея все шансы выиграть?

— Потому что мои шансы равны их шансам! Потому что я имею точно такие же возможности, как они.

— Ты имеешь армию?

— Я имею оружие этой армии! И если они не согласятся на мои условия, я пущу это оружие в ход!

— О чем ты говоришь? Что ты имеешь в виду?

— Я имею атомную бомбу!

— Ха! — сказал представитель Хабаровска. — Я думал, мы собрались на серьезный разговор. А мы собрались на выступление коверного клоуна…

Это было уже не сомнение в возможностях авторитета. Это было уже публично нанесенное оскорбление, которое нужно было закрывать публичным извинениями. Или смывать кровью.

Хабаровчанин бросил первый камень, за которые неизбежно должны были последовать другие.

— Мне кажется, мы зря пришли сюда, — сказал свое слово один из представителей Закавказья. — Здесь было много пыли и много болтовни. Но здесь не было дела. Мне кажется, Мозга стал не тот. И уж коли он собрал здесь кворум, я предлагаю поставить на разбор его кандидатуру. На его территории есть достойные люди. Есть более достойные, чем он, люди.